Entrou Ricardo Reis, deu as boas-noites, em um segundo hesitou se deveria chamar Salvador de parte, pensou depois que seria ridículo o sigilo, murmurar, por exemplo, Olhe, senhor Salvador, eu bem não queria, desculpe, mas sabe como as coisas são, a vida dá muitas voltas, aos dias sucedem-se as noites, o caso é que vou sair do seu estimado hotel, arranjei casa, só espero que não me leve a mal, ficamos amigos como dantes, e de repente deu por si a suar de aflição, como se tivesse regressado à sua adolescência de educando de jesuítas, ajoelhado ao postigo do confessionário, eu menti, eu invejei, eu tive pensamentos impuros, eu toquei-me, agora aproxima-se do balcão, Salvador retribui as boas-noites, volta-se para trás para retirar a chave da escápula, então Ricardo Reis precipita-se, tem de soltar as palavras libertadoras antes que ele o olhe, apanhá-lo desprevenido, em desequilíbrio, agora a rasteira, O senhor Salvador fará o favor de tirar a minha conta, só fico no hotel até sábado, e tendo dito assim, com esta secura, logo se arrependeu, porque Salvador era a verdadeira imagem da surpresa magoada, vítima de uma deslealdade, ali com a chave na mão, não se trata assim um gerente que tão bom amigo se tem mostrado, o que deveriam ter feito era chamarem-no de parte, Olhe, senhor Salvador, eu bem não queria, desculpe, mas não, os hóspedes são todos uns ingratos e este o pior de todos, que aqui veio dar à costa, sempre bem tratado apesar de se ter metido aí com uma criada, outro eu fosse e tinha-os posto na rua, a ele e a ela, ou queixava-me à polícia, bem me preveniu o Victor, mas este meu bom coração, toda a gente abusa de mim, ah, mas juro que é a última vez que me apanham.
Рикардо Рейс вошел и поздоровался, потом на миг заколебался, надо ли отозвать Сальвадора в сторонку, но тотчас счел, что будет нелепо и смешно с таинственным видом бормотать что-нибудь вроде: Вот какое дело, сеньор Сальвадор, мне, право, неловко, вы уж меня извините, сами понимаете, жизнь по-всякому складывается, полоска белая, полоска черная, дело-то все в том, что я намереваюсь покинуть ваш гостеприимный кров, нашел себе квартирку, надеюсь, вы не будете на меня в претензии и мы останемся друзьями - и, внезапно ощутив выступившую на лбу испарину волнения, словно вернулись отроческие годы в иезуитском коллеже, и он стоит на коленях в исповедальне - я лгал, я завидовал, у меня были нечистые мысли, я трогал себя - он подходит к стойке, и когда Сальвадор, ответив на его приветствие, поворачивается, чтобы достать ключ, Рикардо Рейс, стремясь успеть, покуда управляющий не смотрит на него, торопясь застать врасплох, сбить с ног, пока он вполоборота, то есть в состоянии неустойчивого равновесия, спешит выговорить освобождающие слова: Сеньор Сальвадор, будьте добры, приготовьте мне счет, в субботу я уезжаю, и, произнеся все это с приличествующей случаю сухостью, почувствовал, как кольнуло его раскаянье, ибо управляющий Сальвадор уже в следующий миг стал являть собою аллегорию скорбного недоумения, жертву человеческого коварства с ключом от номера в руке, нет, конечно, по отношению к управляющему, столь часто доказывавшему, какой он истинный друг своим постояльцам, так себя вести не пристало, надо, надо было отвести его в сторонку и сказать: Вот какое дело, сеньор Сальвадор, мне, право, неловко, но нет, постояльцы все до единого - не-благодарные твари, а этот - хуже всех, подкрался из-за угла, а ведь как его обихаживали, сквозь пальцы смотрели на его шашни с прислугой, характер у меня мягкий, а по-хорошему следовало бы выставить его на улицу, его, да и ее тоже, или пожаловаться в полицию, не зря предупреждал меня Виктор, вечно моя же доброта меня и подводит, все так и норовят на шею сесть, нет, клянусь, это было в последний раз.